As a .pdf file (3.3 Mb) – kindly provided by Tandoori Masala
Хорошо известно, особенно благодаря исследованиям русского ученого проф. А. М. Селищева, что в раннем средневековье почти вся Албания была заселена славянами и что славяне оставили большие следы как в албанском языке так и в топонимии [1].
И сам Селищев и другие слависты и балканисты выдвинули вопрос о происхождении славян Албании. Сейчас уже можно утверждать, что южную, а вероятно и центральную, Албанию населяли предки теперешних македонцев. Это доказывается характерными языковыми чертами славянских заимствований и топонимии в этих областях [2]. Что же касается северной Албании, то проф. Селищев констатировал там давнее наличие сербов. При этом он имел в виду в первую очередь характерный сербский суффикс -ић, образующий патронимические имена; ср. фамилии в итальянских грамотах Скадрской области: Grichignich, Sudichi, Boghichi, Miloschlavichi, Vlasichi, Gubecich, Stoici [3] (т. е. Гркињић, Судић, Богић, Милославић, Влашић, Губичић (?), Стојић), а также и современные албанские топонимы: Dragoviq-i, Boriq-i, Nikoliq-i [4]. А. М. Селищев однако думал, что в севера ной Албании, кроме черногорцев, жили и немногие македонцы, хотя в этом он и не был вполне уверен. Во всяком случае, он видел болгаризмы в двух пунктах: во-первых, в суффиксе
1. См. А. М. Селищев. Славянское население в Албании. София, 1931,
2. См. там же, особенно стр. 279—281.
3. См. там же, стр. 279.
4. См. там же, стр. 279. Селищев пишет Борич(и), Драювичи, Николич; ч (č) для ћ объясняется, может быть, албанским звукоизменением q в ç.
196
-ов славянских патронимических имен Скадрской области; см. в итальянских памятниках: Novacho Triboff (Новак Трипов или Трбов?), Pop Radosclavo Triboff (поп Радослав Трипов) [5]; во-вторых, в субституции е для ь в итальянских текстах и в албанской топонимии славянского происхождения этой области: 1416 г. в деревне Блиништи у Скадра Andreas Deniza (серб. даница, макед. деница), затем топонимы Gradec-i, Shtërbec-i (у Селищева кириллицей: Градец, Штербец) [6]. Это находится в согласии с обычной македонской передачей ь через е и встречается в многочисленных албанских славизмах; ср. zagorén „северный ветер” (загорьнь), kobél (макед. кóбел, серб. кàбао), pestrovë „форель” (болг. пестърва). Очень часто -еc < -ьць: петéс „немец”, kotéc, kobéc, vrabéc и т. д.
Однако эти аргументы недостаточны. На их основании нельзя с уверенностью говорить о наличии македонцев, так как суффикс -ов и изменение ь > е могут иметь место и в сербском.
Что касается патронимических имен на -ов (т. е. без характерного сербского -ић), то нужно подчеркнуть, что -ов и в настоящее время у черногорских сербов очень распространено. На это, впрочем, указал и сам Селищев (ср. приводимые им фамилии одной восточночерногорской деревни: Милов, Ковачев, Симов, Благов, Живов, Jаков, Миров наряду с Пајевић, Бакић, Пелчић [7]). Известен, впрочем, факт, что сербохорватское –ић, как новшество, в сильной мере охватило лишь центральные области Югославии, в особенности те, где сложился литературный язык, тогда как -ов (и -ин) в этой функции сохранились в периферийных сербохорватских областях на севере и на юге в качестве архаизма [8]. Форманты-ов, -ин в той же функции распространены и на крайнем сербском Севере, в Воеводине, где -ић весьма редко и где оно, вероятно, литературного происхождения [9].
Перехожу теперь к вопросу о передаче ь через е, которая, как мы видели, в северной Албании в действительности существует (см. выше: Gradeci : градьць и под.). Следует, однако,
5. См. А. М. Селищев. Указ. соч., стр. 279.
6. См. там же, стр. 280.
7. См. там же.
8. См. S. Rospond. Toponomastyka w słužbie badań historyczno-osadniczych, в кн.: «Зборник у част А. Белића». Београд, 1937, стр. 453, 454; О. Franck. Studien zur serbokroatischen Ortsnamenkunde. Leipzig, 1932, стр. 175—176.
9. См. наш автореферат: «Гласник Српске академике наука», књ. II, св. I, Београд, 1950, стр. 130—132.
197
иметь в виду, что передача ь через а характерна для сербохорватского литературного языка и большинства говоров (ср. Грáдац в Дубровнике), но говорам известны и другие замены. Так, в черногорских говорах, находящихся в непосредственном контакте с северно-албанской территорией, и в наши дни мы находим передачу ь, которая варьируется от ä (открытое е) до е в зависимости от говоров и звуковых позиций. Ср. у Б. Милетича [10], М. Стевановича [11], П. Скока [12], Н. Иокля [13]. И в сербохорватском говоре Мрковичев ь передается, наряду с еа, и через е; ср. оге̏нь, ме̏гла „мгла”, ден͡, лен͡ и под. [14] Мы находим подобное еа (resp. чистое е), в противоположность общесербохорватскому а из ь, в довольно многочисленных случаях в югославской топонимике, переданной в старых романских и византийских текстах. Приведем примеры.
Черногорское приморье.
Название долины между городом Бар и областью Црмница, именуемое в наше время Суторман (ср. и в итальянском тексте XV в. Sutormano), встречается в романском памятнике и как el passo de Suterman [15]. Это — Sanctus Romanus, на основании которого можно предположить ст.-серб. *Сѫтъръманъ > *Сутеарман (о > ъ > ь > еа); ср. Scodra = ст.- серб. скьд(ь)ръ — общесербохорватское Ска̏дар, но черног. диал. Ске̏адеар [16]. Старое романское написание Suterman передает, таким образом, старое черног. Сутеарман, тогда как
10. Б. Милетић. Црмнички говор. «Српски дијалектолошки зборник», IX, стр. 225—239.
11. См. М. Стевановић. Источноцрногорски дијалекат. — JФ, XIII, стр. 7—17. Однако мы не можем согласиться со Стевановичем, пользующимся для обозначения этого звука написанием ь и называющим его «редуцированным». Черногорское еа — полный гласный, как мы могли убедиться при исследовании одного из черногорских говоров того же типа.
12. См. Р. Skok. — «Slavia», VIII; «Rad Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti», CCXIV, стр. 146.
13. См. N. Jokl. — «Zeitschrift für Ortsnamenforschung», X, стр. 205.
14. См. A. Jовићевић. Црногорско Приморје и Крајина. — «Српски етнографски зборник», XXIII, стр. 113; Л. Вујовић. Историски пресјек губљења глаголске рекције у црногорским говорима. — JФ, XX, стр. 108.
15. См. С. Jireček. Das christliche Element in der topographischen Nomenclatur der Balkanländer. — «Sitzungsberichte der keiserlichen Akademie der Wissenschaften in Wien», phil.-hist. CL, Bd. CXXXVI, XI, стр. 25.
16. См. С. Jireček. Die Romanen in den Stadten Dalmatiens während des Mittelalters. — «Denkschriften der keiserlichen Akademie der Wissenschaften», phil.-hist. Cl., Bd. XLVIII, III, стр. 49. Б. Милетић. Указ. соч., стр. 228.
198
современная форма возникла благодаря вторичному смешению с турец. orman „лес”.
Мыс Ратац (из р̥тьць или, вероятно, рьтьць; ср. русск. рот) у города Бар известен в романских текстах не только как Rotazo, но и как Retezo, Rotezo [17].
В итальянском статуте города Будва в XIV в. находятся славянские заимствованные (юридические и др.) термины с передачей ь через е: casnezzo = казньць, mercina „труп” = мьрцина [18].
Недалеко от Адриатического побережья расположена черногорская область Црмница (= чьрмьница „красная земля”), которая в романском тексте отмечена как Cermeniza [19].
Передачу ь через е находим и далее на запад, на берегу Адриатического моря.
Бока Которска (Н. Р. Черногория).
Город Ри̏сан (дослав. Risinium) назывался в средние века по-сербски рисьнь, что в романских текстах представлено написаниями Rissen, Rissena, Resena, ср. также ср.-греч. Ῥίσενα [20], т. е. ь передается через еа.
Аналогично Пера̏ст, название местечка, которое содержит наименование иллирийского племени Pirustae, Perustae, Πιροῦσται, Πειροῦσται; ст.-серб. *Перъстъ > *Перьсть; роман. Pareste (наряду с Pirasto, Perasto и под.) [21]
Название местечка Ти̏ват (род. Ти̑вта) = ср.-лат. (latus) Tiueti [22], т. е. *Tiuet(um) из *Тивьть, *Ти̑вътъ. Это наименование обыкновенно связывают с именем иллирийской королевы Теуты, столица которой находилась в этой области. .
То же встречается и в Дубровнике. Ср. название городского сада Грáдац, которое у византийского хрониста отмечено
17. См. Р. Skok. Dolazak Slovena na Mediteran. — «Pomorska biblioteka Jadranske straže», kolo II, sv. 1, Split, 1934, стр. 195.
18. См. там же, стр. 198. — Ср. и в северно-албанских говорах: kaznec, kasnec, kasnes. Это сербский феодальный термин. Ср. N. Jokl. Linguistisch-kulturhistorische Untersuchungen aus dem Bereiche des Albanischen. Berlin—Leipzig, 1923, стр. 56—58. Ср. также нашу работу «Neki gentilni i njima srodni termini kod Crnogoraca i Arbanasa». — «Radovi Naučnog društva NR Bosne i Hercegovine», II, odj. ist.-fil. I, стр. 54.
19. См. M. Šufflay. Srbi i Arbanasi. Beograd, 1925, стр. 112.
20. См. С. Jireček. Die Romanen. . ., стр. 59; V. Mоšin. Ljetopis popa Dukljanina. Zagreb, 1950, стр. 75.
21. См. С. Jireček. Die Romanen..., стр. 59; A. Majer. Studije iz toponomastike rimske provincije Dalmacije. — «Vjesnik za arheologiju i historiju dalmatinsku», L. Split, 1932, стр. 97—99; Р. Skok. Studije iz ilirske toponomastike. — «Архив за арбанаску старину, }език и етнологију», књ. 1, вып. 1—2, Београд, 1923, стр. 10.
22. См. С. Jireček. Die Romanen. . ., стр. 59—60.
199
как Γραδέτζι (X в.), а в романских памятниках Gradessi (XII в.), в форме предложного падежа [23]. В старосербском языке дубровницких «канцеляров» XIV в. также градець (см. ниже).
Гора Срћ называлась в прошлом (романские тексты XIV в.) Crestecz, Cresteç (ср. современное черног. Крстац) = крьстьць [24].
На еа из ь ( < ъ ) указывает и романо-латинское написание stanicum || stanacum из състанъкъ [25], Petrus Cerni (= чърнӣ или цьрнӣ „черный”), XI в., Velkoniça = сербо-хорв. Вьлкоњица и др. [26]
Далее на западе встречаем Κίκερ для Кр̥къръ = доиндоевр. Κόρκυρα (теперь Ко̑рчула = итал. Curzola) [27]. В одном древнероманском тексте из Сеня (Хорватское приморье) находим celesum, из Врбника (остров Крк), celez „род монеты” и др. - русск. стелıагъ, ст.-сл. стьлѧѕь (из германского) [28].
И на севере, где в настоящее время находим только а из ъ, ь, в прошлом встречались случаи с е. Ср. венгерские написания Markovecz, Vlajkovecz, Versecz (и румын. Vărşeţ) = Марковац, Влајковац, Вршац (наряду с Dubovácz, Szokolovácz, Tomasevácz). Даже сербы в Румынии говорят, под румынским влиянием, Гербовец, Топлец, Буковец, Крушовец и под. [29] Однако мы не можем согласиться с покойным хорватским ученым П. Скоком, утверждавшим, что венгерская замена указывает на е (а не еа), так как в этом случае мы ожидали бы совпадения е (из ь) с первоначальным е (из и.-е. *ĕ), как это случилось в македонском, русском, чешском языках; между тем, в современных говорах Воеводины — только а < ь (Марковац : Markovecz и под.). Таким образом, венгерское написание указывает и здесь на открытое е (еа). Но мы имеем
23. См. Р. Skok. Les origines de Raguse. — «Slavia», X, стр. 468; его же. — «Časopis za slovenski jezik, književnost in zgodovino», III, стр. 152, сноска 6.
24. См. Р. Skok. Les origines de Raguse, стр. 480; N. Jokl. Slaven und Albaner. — «Slavia», XIII, стр. 622. —Дубровницкое *Крьстьць не связывается с крьсть «крест». Оно романского происхождения (лат. crista «гребень горы»).
25. См. Р. Skok. Les origines de Raguse, стр. 470.
26. Ср. Cerna Gora (М. Šufflay. Povijest sjevernih Arbanasa. — «Архив за арбанаску старину, језик и етнологиј», књ. II, св. 2, Београд, 1925, стр. 212), in Chelmani = у Захумљу (хълмъ, хьлмь; см. V. Mošin. Указ. соч., стр. 102 и др.), Belcano = Вукан (там же, стр. 96—99).
27. См. Р. Skok. Dolazak. . стр. 210.
28. См. С. Jireček. Die Romanen. . ., стр. 89.
29. См. П. Скок. Топономастика Војводине. — Сб. «Војводина», I, Нови Сад, 1939, стр. 124—125.
200
и прямое доказательство того, что ь произносился как еа. В современном дубровницком говоре имеет место только а из ъ (ь), но в XIV в. в кирилловских текстах на месте ь стоит (наряду с ь и а) и е. Ср.: — в современном и̏забрāнōга (233), (242), — ни́сам, — ре̏као „сказал”, — к(а) мèни, — современное хорв. Пàвао, — Грáдац, — кàда „когда”, — тàда „тогда” (71), — jèдан „один” (72) и под. [30]
В результате, и албанские формы Gradéci, Deniza и пр. могут представлять и черногорское граде̏aц, (грāде̏ц), Деани̏ца (Дени̏ца) и под. [31]
Но самым важным является здесь тот факт, что мы находим алб. е не только для первоначального е, но также и для того ст.-серб. ь, которое закономерно развилось из ъ (тогда как у македонцев ь > е, но ъ > о и под.). Ср. алб. гегийское bazil'ék в противоположность формам bosilók, borsilók, borzilók [32]. Вариант bazilék (север Албании!) следует объяснять не из макед. босил'ок (литер. босилјок), а из черног. босиљеак. Алб. -е- в результате восходит к сербской, а не к македонской замене ъ (хотя и вторичного) [33]. То же можно сказать и о весьма распространенном алб. prutékë (у древнего северно-албанского католического писателя Богдани), purtékë, portékë „tender plant, saplings; shoot, sprout; whip, rod; pole, stick” [34], которое Г. Мейер связывал с лат. pertica [35], но которое в действительности восходит к слав. прѫтъ, уменьш. прѫтъкъ (серб. прýтак). У древних албанских писателей встречается и форма prutkë [36]. Таким образом, prutékë, purtékë = им. прѫтъкъ, тогда как prutkë = прѫт(ъ)к— = основе косвенных падежей. Ст.-алб. prutékë = черног. прӯте̏ак (из пр̥ѫтъкъ с е из ъ (не из ь), одновременно с сербским
30. См. Љ. Стојановић. Старе српске повеље и писма, књ. I, део 1. Београд — Сремски Карловци, 1929.
31. См. Н. Barić. Hŷmje në historín e gjuhës shqipe. Prishtina, 1955, стр. 73.
32. См. А. M. Селищев. Указ. соч., стр. 163.
33. Сербо-хорв. литер. бòсиљак, словен. bosilek. Этимологию этого слова (итал. basílico < βασιλικόν) см. у Барича («Наш језик», II, 1934, стр. 43—47).
34. S. Е. Mann. Ah historical Albanian-English dictionary. London—New York—Toronto, 1948; см. слова prutekë, purtekë.
35. См. G. Meyer. Etymologisches Wörterbuch der albanesichen Sprache. Strassburg, 1891.
36. См. S. E. Mann. Указ. соч.
201
-у- из -ѫ- [37]. Мы здесь имеем дело с одним сербским словом, распространившимся и на юг Албании [38], хотя юг этой страны был в языковом отношении македонским. Таким образом и алб. е из первоначального ь может быть македонской чертой, но это не является правилом; алб. е из ь может представлять и сербскую замену.
Однако мы не можем утверждать, что все сербохорватские заимствования в албанском языке обязательно содержат передачу е из ь, ъ (ср. сев.-алб. çeperák, pátak из сербского в противоположность южно-алб. çepirók, patók из македонского, сев.-алб. opângë = серб. òпанак, род. òпāнка) [39].
Впрочем, славянская топонимия северной Албании в средние века явно обнаруживала особенности сербохорватского языка. Ср.: („белые холмы, горы”) с серб. -е (болг. = и < -ы) в им. мн.; „красные верхи” (коук- = алб. kuq „красный”) тоже с -е в им. мн.; „человеческие кости” тоже с -е в им. мн. и с сербской утратой (?) согласного -л- (серб. човек); „улица судии” (судӣна < судиi̯ина) с -у- из -ѫ-; „красный холм” (гроука = алб. grykë „горло, ущелье, холм”); серб. чрљен, цр̀љен „красный” [40] в противоположность вост.- серб. цр̀вен, макед. црвен, болг. чървен [41]); т. е. међа „межа” (болг. межда) [42]. Название албанской деревни Velipojë на р. Бојана (граница между Югославией и Албанией), называемой также Fusha е Gjanë (букв. „широкое поле”), отмечено в XV в. в итальянских текстах как Vilipolle, Uilipoia [43]. Это наименование восходит к черногорскому Веље Поље
37. Вариант portekë (у древнего гегийского писателя Бузуку) также нельзя (из-за е = ъ) объяснять из македонского, но он содержит албанское изменение славянского у в о, как это видно в примерах: Sohagora = Сухā Гора, Sohodol = Сухӣ Дол, Суходол, Ojanik = Ульјаникъ. Ср. А. М. Селищев. Указ. соч., стр. 326.
38. Правда, в ряде болгарских говоров встречается также ê (широкое е) из ъ. Ср. сêн = сънъ, дêш = дъждь в тетевенском говоре (см. С. Стойков. Българска диалектология. София, 1955, стр. 28). В Македонии, однако, эта передача ъ через ê до сих пор не была замечена.
39. См. Н. Barić. Hŷmje. . стр. 79.
40. Ср. В. Ст. Караџић. Српски рјечник.
41. Но ср. укр. червоний, польск. czerwoný, чеш. červený с укр. обл. ч'ірлéни (Ф. Т. Жилко. Нариси з діалектології української мови. Київ, 1955, стр. 307).
42. Материал см. у А. М. Селищева (указ. соч., стр. 202, 203).
43. См. М. Šufflay. Povijest sjeverne Albanije. „Архив за арбанаску старину, језик и етнологију”, књ. 2, св. 2, Београд, 1923; стр. 212.
202
(„большое поле”) [44]. Форма вêљӣ, -ā, -ē „большой” известна только в черногорских говорах [45]; на западе, у чакавцев — вêлӣ, -ā, -ē [46]; у остальных штокавцев — ве̏ликӣ , вèликӣ; у македонцев — голем, у болгар — голям, голем.
Передача ћ, ђ = *ti̯, *di̯ встречается и в албанских заимствованиях из славянского. Селищев заметил opqinë = серб. опћина, çekiç из чекић. Но число этих сербизмов легко увеличить. Ср. peqî = peqini „spelonca” из пèћина (болг. пештера, русск. печёра и т. д.); qudue „бесить” не из итал. chiudere „закрыть”, как думал Г. Мейер [47], а из серб. ћŷд „нрав, характер”; çagjë „fulligine” из ча̑ђ „сажа”; leqikë, loçike „латук” из лòћика (болг. лоштика); megjë = мèђa (см. выше и топоним ) [48]. Несомненно и алб. domaqin — из серб. домàћин из которого также макед. домак'ин, болг. домакин.
Нам не хотелось бы оспаривать наличие македонцев и болгар в центральной Албании (ср. деревню Булгари [XVII в.] у Драча = Durrës и Булгери на р. Мати [49]), но кажется, что сербы оставили след (может быть, в эпоху расширения сербского феодального государства) и в более южных областях Албании; ср. топоним Peqin-i на р. Шкумби [50], в котором трудно не видеть серб. пèћина (ср. Пећ’и̏не у г. Риека, Н. Р. Хорватия) или соответствующее только что упомянутое алб. peqî. Возможно, что название Peqin-i дали албанцы, но все-таки важен факт, что ћ мы находим и в центре Албании.
Во всяком случае, нам не удалось обнаружить несомненных македонских следов в северной Албании, тогда как сербские элементы там очевидны. Правда, македонцы, уходившие на заработки („печалбары”), жили и в Скадрской области (ср. черног. дибран „строитель” из алб. Dibran, житель местечка Дебар = алб. Dibra в западной Македонии). Но эти переселения были, вероятно, поздними и не массовыми. В прошлом македонцы в северной Албании следа не оставили.
44. Этимологию см. в нашей статье «Slaven und Albaner an der Süd-Adria» (печатается).
45. См. В. Ст. Караџић. Српски рјечник.
46. Р. Skok. Slavenstvo i romanstvo na jadranskim otocima, II. Zagreb 1951 (см. регистр).
47. G. Meyer. Указ. соч.
48. Материал в словаре: F. Cordignano. Dizionario albanese-italiano e italiano-albanese. Parte albanese-italiana, Milano, 1934.
49. A. M. Селищев. Указ. соч., стр. 53, 54.
50. См. там же, карта на стр. 53. — В тексте в числе славянских топонимов Албании этого топонима нет.
203
С другой стороны, некоторые слависты и балканисты пытались вскрыть в северной Албании следы хорватских чакавцев. По мнению Треймера, алб. çë „что” восходит, возможно, к чакавскому ча̏ „что” [51]. Н. Иокль в алб. lis „дуб” и drinjë „прутья” видел чакав.-икав. (ѣ > и) *лис „лес” и *дрин-ьје „дерен” = дрѣн- [52]. Наконец, А. Вайан сев.-алб. ograjë, ugrajё “Feldwaldung” выводил из боснийского икавского (!) *ограја (шток. грађа) [53]. Но Г. Барич отвергает все эти доводы, так как lis и drinjë семантически далеки от славянских слов, тогда как ograjë, ugrajё можно без затруднения вывести из серб. ограда, с албанской утратой звонкой согласной в положении между гласными; ср. dhí „коза” < *digha (нем. Ziege), mjek „врач” < лат. medicus и под. Что же касается çë : ча̏, то ча, как местоимение, по мнению Барича, не может быть заимствованным [54]. По нашему мнению, он прав. К его аргументам можно прибавить и уже упомянутое megjë < мèђa (и средневековое ), megjë говорят только в северной Албании [55]. Это штокавская форма. Но в тех же областях говорят действительно и meje «terreno sollevato al fondo del campo» [56]. Однако meje объясняется без затруднения из међа, равно как и ograjë из ограда, утратой интервокальной звонкой согласной [57]. Что же касается чакавского ча̏ и албанского çë, то можно указать на то, что и у черногорцев *ча, resp. *чь (без суффикса -то), некогда существовало, судя по современному черногорскому творительному падежу чеам || чам (: што) = серб. чим [58]. Но заимствование албанцами из славянского здесь все-таки маловероятно, так как, по словам Г. Барича, „местоимения не являются предметами экспорта».
51. См. К. Treimer. Albanisch und Rumänisch. — «Zeitschrift für romanische Philologie», XXXVIII, стр. 388.
52. См. N. Jokl. Linguistisch-kulturhistorische Untersuchungen aus dem Bereiche des Albanischen, Berlin—Leipzig, 1923, стр. 187, 323. «Indogermanische Forschungen» XXXVI, стр. 101.
53. RESI, XV, стр. 237.
54. См. H. Barić. Albanorumänische Studien, I, Sarajevo, 1919, стр. 48; его же. Ima li čakavskih pozajmica u arbanaskom? — «Архив за арбанаску старину, језик и етнологију», књ. I, стр. 205—206; его же. Hŷmje. . ., стр. 77.
55. См. А. М. Селищев. Указ. соч., стр. 279.
56. См. F. Cordignano. Указ. соч.
57. В штокавском Дубровнике в действительности в прошлом говорили meja (мећа). В качестве юридического термина это слово проникло и в романскую речь (см. Р. Skok. Les origines de Raguse, стр. 495). Но в Дубровнике известны и другие чакавизмы.
58. См. Л. Вујовић. — ЈФ, XX, стр. 97—99.
204
Таким образом, можно думать, что древние славяне северной Албании не были ни македонцами, ни хорватами. Они были сербскими штокавцами.
Можно ли более точно определить лингвистический тип этих «вымерших» северо-албанских штокавцев? Мы думаем, что это возможно. Надо только обратить внимание на некоторые важнейшие факты.
Черногорцы в своем большинстве „екавцы” (ѣ > je, иjе). Однако в славянских элементах албанского языка таких екавизмов мы не находим. У албанцев (кроме явно болгарской передачи я = ѣ) находим только е для ѣ: ср. mrezhë = мрѣжа, rekё || reké „ручей” = рѣка, bisedë = бесѣда, stenë „забор” = стѣна и т. д. Но «екавизация» в сербских говорах появилась позднее (ср. в XIV в. = лѣто, = вѣре род. ед.) [59]. В средние же века черногорское ѣ было еще лишь закрытым е, как об этом свидетельствуют написания в памятниках. Например, в архивных материалах г. Котор (Бока Которска, Н. Р. Черногория) в первой половине XIV в. ѣ передавалось еще романским е : Nycole Belloglauo (бѣлоглав-), a negota Calegario (Нѣгота), domagne bellosii (в настоящее время Бјелоши). И только во второй половине того же века появились написания вроде Sliebouich (Жљебовић, ср. жлѣбъ), Zuietani (Цвјетани, ср. цвѣтъ) и пр. [60] Кроме того, мы должны указать на тот факт, что современные говоры крайнего юго-востока Черногории, на границе Албании— экавские (за исключением немногих случаев), а не екавские. Ср. в мрковичском говоре: ве̏ра, ве̏теар, сече̏ањ „февраль”, мле̑ко, ре̑ч и т. д. [61]; но е из ѣ может произноситься и закрыто: е̣, и. У сохранившихся в Скадре немногочисленных сербов ѣ передается и с и resp. ие [62]. С другой стороны, в мрковичском говоре, являющемся в настоящее время черногорским говором (за исключением, пожалуй, передачи ѣ), находятся и черты, связывающие его, в противоположность остальным черногорским говорам, с моравскими говорами южной и центральной Сербии. Так, в мрковичском говоре (хотя и в качестве архаизма, давно исчезнувшего
59. См. Љ. Стојановић. Указ. соч., стр. 72.
60. См. J. Ердељановић. Стари Срби Зећани и њихов говор (неколико приложака). — «Зборник у част А. Белића», Београд, 1937, стр. 336.
61. См. Л. Вујовић. — JФ, XX, стр. 104, 127; — «Годишњак Задужбине С. и В. Стојановића», И, Београд, 1935, стр. 40.
62. Л. Вујовић. — JФ, XX, стр. 127.—Ср. аналогичное явление в русских говорах (Р. И. Аванесов. Лингвистическая география и история русского языка. — ВЯ, 1952, № 6, стр. 28 и сл.).
205
у остальных штокавцев) выступает окончание 1-го лица наст. вр. –у : ди̏гну, пи̏ју, дви̏зају [63]. В южной Сербии так же: говóру, и́ду, нáђу, кáжу, ýмру и т. д. [64] Южносербскому, македонскому и болгарскому ги „их, им” отвечает мрковичское ге „их, им” [65]. В противоположность обычному сербскому бле̑д, глу̑п, ту̑п в мрковичском говоре — бле̑деан, глу̑пеан, ту̑пеан [66], как и в южной Сербии: ср. бłéдън, милости́вън, вин. ж. р. цéлну [67]. В противоположность обыкновенному черногорскому ђе̏ „где” здесь говорят ге̏ ( < *дге < къде) [68] равно как и в моравских говорах (по нашим наблюдениям). Ср. мрковичское за̏јеац, за̏јец [69] (шток. Обычно зе̑ц) и зајац, зајец в южной Сербии [70] и топоним Заечар (на границе Болгарии).
Все это свидетельствует о том, что граница между екавцами и экавцами (лучше: «праекавцами» и «праэкавцами») находилась не на востоке, в Албании или в южной Сербии, а на западе, в самой Черногории. Таким образом, черногорский екавизм (ѣ > је, иjе) не мог отразиться в следах славянской речи в албанском языке, так как в Албании екавизмов никогда и не было: «черногорцы» северной Албании были экавцами, в языке которых было закрытое е̣.
На основании этого анализа нам кажется вероятным, как предположил и Вуйович [71], что в средние века в северной Албании распространялись сербские говоры, являвшиеся в некотором смысле «переходным» штокавским типом между черногорскими говорами, с одной стороны, и южносербскими (и македонскими), с другой. Сербское феодальное государство связывало эти говоры в одно целое. С гибелью сербского средневекового государства на этой территории распространились албанцы, ассимилируя здесь местное славянское население. С этого времени между Черногорией и южной Сербией (и Македонией) языковые связи были нарушены.
63. См. Л. Вујовић. — JФ, XX, стр. 104.
64. См. А. Белић. Дијалекти источне и јужне Србије. Београд, 1905, стр. 510.
65. См. Л. Вујовић. — JФ, XX, стр. 106; «Годишньак. . .», стр. 42.
66. См. Л. Вујовић. — JФ, XX, стр. 104.
67. См. А. Белић. Указ. соч., стр. 212, 434.
68. См. нашу работу в ZfSlPh, XXIII, стр. 124—125.
69. См. Л. Вујовић. — JФ, XX, стр. 104.
70. См. А. Белић. Указ. соч., стр. 35.
71. Л. Вујовић. — JФ, XX, стр. 494.
[Back to Index]