Неизвестный древнеболгарский термин «ВЛОГЪЖУПАН»
Сергей Аркадьевич Иванов
(стр. 179-181 в: Восток и запад в балканской картине мира. Памяти Владимира Николаевича Топорова. Издательство «Индрик» Москва 2007)
The unknown Old Bulgarian term "vlogzhupan"
by Sergej Ivanov
(p. 179-181 in: East and West in the Balkan view of the world. Publishing house "Indrik", Moscow 2007)
В Византии вплоть до позднейших времен существовал титул πρωτοκομης [1] восходивший к латинскому comes, «сопровождающий, телохранитель», широко распространенному слову, от которого произошли comte и ему подобные новоевропейские титулы. Однако языковая ирония заключается в том, что в ранневизантийское время существовал и другой термин, πρωτοκομης, который следует возводить к греческому κομη, «деревня». «Протокомит» — «первый в деревне». При неразличении долгот в среднегреческом языке эти слова различались лишь на письме. Ниже мы в основном будем говорить как раз о втором из них. Должность «протокомита» существовала в течение недолгого времени в восточных районах Империи. Нам известны лишь четыре ранневизантийских источника, где слово встречается, и все они — не административного, а агиографического характера. Это, во-первых, «История египетских монахов»: когда праведник Пафнутий спросил у Бога, кто сравняется с ним, Пафнутием, в подвижничестве, ему было отвечено, что равен ему «протокомит соседней деревни» [2]. Монах немедленно отправился к этому человеку, был гостеприимно принят в его доме, и протокомит рассказал о своем образе жизни:
«Родил я трех сыновей, которые и прислуживают мне в моих надобностях. Никогда вплоть до сегодняшнего дня не прекращал я дел гостеприимства. Никто из тех комитов, которые были до меня, не мог бы похвастаться таким гостеприимством. Ни чужестранец, ни бедняк никогда не выходили с моего двора с пустыми руками, всех я провожал, как положено, никогда не пропустил я несчастного нищего, всегда давал ему достаточное утешение, во время суда я никогда не был лицеприятен в пользу собственного сына, никогда плоды чужих трудов не появлялись в моем доме, не было такой драки, которую бы я не разнял, никто ни разу не упрекнул моих сыновей в недостойном поведении, никогда мои стада не травили чужих посадок, ни разу не было такого, чтобы я сперва засеял свои поля, но засевал все, предлагая общие незанятые земли всем одновременно, не давая богатому восторжествовать над бедным. Никогда я в жизни никого не огорчил, ни разу не вынес неправедного судебного решения» [3].
Из этого рассказа ясно, что «протокомит» - это деревенский староста, выполняющий функции мирового судьи и играющий важную роль при наделении землей, но не имеющий никаких полномочий от имени высшей власти: например, важно, что ему прислуживают лишь его собственные сыновья. Хотя из слов протокомита и следует, что далеко не все его коллеги и предшественники действуют так же добродетельно (рассказ строится на отталкивании от того,
1. Verpeaux J. Pseudo-Kodinos. Traité des offices // Le Monde Byzantin 1. Paris: Centre National de la Recherche Scientifique, 1966, p. 139.27.
2. Festugière A.-J. Historia monachorum in Aegypto. Brussels: Société des Bollandistes, 1971, p. 105.
3. Ibid., p. 106.
180
чего читатель ожидал бы от обычного протокомита) — тем не менее полномочия этой должности не очень широки.
Два других имеющихся в нашем распоряжении контекста, хоть и небогаты содержанием, также подтверждают этот вывод. Оба они встречаются у Кирилла Скифопольского: в одном случае протокомит египетской деревни Аристовулиада приходит к святому Евфимию в пустыню, чтобы просить его изгнать беса из его сына [4]; в другом случае протокомит деревни Фекуон, услыхав от пастухов о подвигах отшельника Кириака, привез ему в подарок теплых хлебов и, разгрузив их с осла, удалился [5]. В обеих ситуациях протокомит оказывается человеком, лично едущим в пустыню и, стало быть, не обладающим никакой силой принуждения.
Четвертый контекст с «протокомитом» представляет для нас сейчас главный интерес. Это житие Симеона Юродивого, созданное в VII в. Леонтием Неапольским. Тамошний «протокомит» приезжает в город Эмес из деревни, которой, видимо, и управлял [6]. В X в. это житие было переведено в Болгарии на славянский язык. Поскольку текстология громадного по объему памятника еще не разработана, невозможно пока делать выводы о том, сколько было переводов и сколько редакций. Как бы то ни было, в некоторых рукописях жития интересующее нас слово транслитерировано как «протокомитъ» (например, среднеболгарский, 1467 г., манускрипт РГБ, ф. 270.11, № 41, л. 67 (68) об.), в некоторых переведено нигде более не встречающимся словом «колинъ» (в вышеназванной рукописи оно однажды стоит рядом с «протокомитъ»; см. также ВМЧ, 153-154 [7]), которое, возможно, следует возводить к древнетюркскому титулу kol [8], а в некоторых передается как «влогъжюпан» (ТИМ, № 996, л. 373 (XVI в.); РГБ, ф. 113, № 598, л. 181г (XV в.)) или «вологожюпан» (РГБ, ф. 304, № 678, л. 449). Полногласная форма представляется нам искусственной гиперкоррекцией.
Итак, кто же такой «влогъжупан»? Ясно, что мы имеем дело с двусоставным словом, вторым формантом которого является хорошо известное слово «жупан» [9]. Правда, у болгар оно почти не встречается: среди огромного множества текстов Симеоновой эпохи есть всего одно сочинение, где употребляется (дважды) слово «жупан». Это житие св. Анины из Супрасльского Сборника [10]. Греческий оригинал данного памятника не сохранился [11], однако то же самое житие было переведено в Болгарии вторично, и в альтернативном
4. Schwartz Е. Kyrillos von Skythopolis // Texte und Untersuchungen 49.2. Leipzig: Hinrichs, 1939, p. 22.11-22.
5. Ibid., p. 227.18-21.
6. Festugière A.-J., Rydén L. Léontios de Néapolis, Vie de Syméon le Fou et Vie de Jean de Chypre // Bibliothèque archéologique et historique 95. Paris: Geuthner, 1974, p. 90.
7. Информация J. Reinhart'a из его доклада, сделанного в 2004 г. в Жеравне. Сам докладчик не был готов истолковать происхождение этого термина.
8. См.: Древнетюркский словарь. Л., 1979, с. 313.
9. См.: Грачев В. П. Сербская государственность в X-XIV вв. М., 1972, с. 90 сл. Этот контекст до сих пор проходил мимо внимания исследователей, см.: Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Berlin, 1958, Bd. I, S. 131-132.
10. Супрасълски или Ретков сборник / Изд. Й. Займов, М. Капалдо. Т. 2. София, 1983, л. 561.7; 24.
11. См.: Иванов С.А. Жития св. Анины
и их историческая ценность// ВВ, т. 63, 2004, с. 129-136.
181
переводе на месте «жупанов» стоят «комиты» [12]. Таким образом, сам по себе тот факт, что переводчик жития Симеона Юродивого прибег к слову «жупан» для перевода термина «комит», не так уж и удивителен. Однако тот контекст, в котором фигурирует комит в житии Анины, отсылает как раз не к греческому κωμη, а к латинскому comes. Речь идет о свите высокопоставленного вельможи, а отнюдь не о деревенском старосте! Тем самым, вроде бы прав оказывается Ф. Малингудис, когда утверждает: «Eine Zupenverfassung kommt im mittelalterlichen bulgarischen Staat nicht vor» [13].
Однако в свете до сих пор никем не привлекавшегося болгарского перевода жития Симеона Юродивого ситуация предстает уже несколько иначе. Теперь пришло время вспомнить, что интересующее нас слово двусоставно. Что же такое «влогь»? Титула «влогжюпан» еще нигде не встречалось, и тут никаких зацепок не найти. Зато у нас есть «олгу таркан», фигурирующий в одной протоболгарской надписи [14]. Здесь, как и в случае с «влогжупаном», вторая часть слова хорошо известна, а первая до сих пор поддавалась двоякой расшифровке: то ли от тюркского «оглу» (сын), то ли «улуг» (великий) [15]. Есть все основания видеть в нашем «влогь» славянскую передачу того самого форманта «улуг», который мы встречаем и в «олгу таркане». Очень естественно, что «протокомит» — это не просто «жупан», но — «великий жупан». Можно предположить, что такая должность действительно существовала в Болгарии X в. — уж больно экзотично выглядит этот композит, чтобы считать его просто переводческой калькой. Видимо, в Болгарии, подобно Сербии, имелись территориальные единицы: более мелкие, во главе которых стояли жупаны, и покрупнее, во главе с влогъжупанами.
От Константина Багрянородного мы знаем, что у сербов, наряду с жупанами, имелись и некие «жупаны старики (γεροντες)», которых позволительно считать своего рода «старшими жупанами» [16]. Вероятно, «влогъжупаны» были болгарской аналогией этого института. Однако использование протоболгарского слова напрочь исключает возможность того, что Константин мог подразумевать под «стариками жупанами» «влогъжупанов». Важно помнить, что древние формы социальной организации никогда не доживают до исторического времени в неизменном и беспримесном виде. Если само слово «жупан» было, скорее всего, заимствовано славянами у аваров, то не следует удивляться тому, что квалификацию «влогъ» они переняли уже позднее, у протоболгар.
12. Die Grossen Lesemenaen des Metropoliten Makarij. Uspenskij Spisok/ Hrsg. E. Weiher. Bd.n. Weimar; Freiburg, 1998, f. 418a.17-18; 418b.8-10.
13. См.: Malingoudis Ph. Die Institution des Zupans als Problem der fruhslavischen Geschichte // Cyrillomethodianum. Thessalonique, 1972-1973, vol. II, p. 72. Впрочем, «великий жупан Сивин» упомянут в надписи на одном блюде из Болгарии, см.: Станилов Ст. Славяните в Първото царство. София, 1986, с. 69-70.
14. Бешевлиев В. Първобългарски надписи. София, 1979, № 46, с. 171.
15. Цанкова-Петкова Г. Олгу Таркан // Кирило-Методиевска Енциклопедия, т. 2. София, 1995, с. 848.
16. Горский А. А. Славянское расселение и эволюция общественного строя славян // Буданова В. П., Горский А. А., Ермолова И. Е. Великое переселение народов. Этнополитический и социальный аспекты. М., 1999, с. 192.